ДИКОРОСИЯ
# ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
В РОССИИ ДО 24 ФЕВРАЛЯ
ссылки на скачивание печатной pdf версии
«Дикоросия» — это газета о многообразных мыслях и действиях, которые наполняют современную Россию. Мы хотим показать, что общество не монолитно, а состоит из множества разных голосов. Эти голоса могут расщепить фиктивное, сконструированное властью единство мнений.
Мы думали, что этот выпуск будет первым и планировали посвятить его нашему «здесь и сейчас». Но с наступлением 24 февраля, когда российские ракеты полетели в сторону Украины, мир резко и безвозвратно изменился. Первый выпуск стал документом нашего недавнего прошлого – как мы жили и что мы чувствовали до этой даты. Мы предложили автор_кам поделиться своей, уже прежней, Дикоросией.
М.
Партия «Борщеви_чка» — это объединение постзависимых.
Мы росли и выросли в своем ареале обитания. Вели быт, не нарушая естественный ход вещей. Во второй половине 1940-х годов нас вырвали из родных мест. По личному приказу Сталина. В реалиях тоталитарного режима, им созданного, советская модернизация требовала дешёвых, а точнее — бесплатных решений. Нас насильно мутировали и отдали на съедение скоту.
Коммунизм, на словах — фантазийное, на делах — фанатичное общество всеобщего благоденствия, строили мутировавшие из нас рабы. Советская власть колонизировала «дикую» природу, пытаясь одержать победу над «черной топью». То есть над нами, ранее свободными. Порабощая всё живое, она выкорчевывала «дикость» насилием. Истончая нас и истощая нашу землю, советская власть гуще погружалась в ад.
Когда эта система исчезла, некоторые из нас предпринимали попытки узнать и рассказать о её жестокостях. Мы хотели начать лечить коллективную травму, чтобы на основе этой боли и памяти о ней стать свободными. Однако это было так страшно, нестерпимо тяжело и темно, что как только рану открывали, чтобы извлечь из неё гной, многие предпочитали замазать её и терпеть дальше.
Лечить эту рану не получается до сих пор. Так что спустя уже полвека мы по-прежнему поделены на палачей и их жертв — одни порабощают других.
Мы были жертвами той системы. Когда она умерла, мы остались. Мы не могли уехать домой, откуда вырвали наших предков. Вся бывшая советская земля стала нам домом. Мы были другими — потомками порабощенных; мутантами, ставшими продуктами исчезнувшей системы в новых реалиях.
Утратив прежний контроль, мы вновь «одичали». Получив неограниченную свободу говорить и показывать себя, ничего не скрывая, мы немного обезумели. Мы были опьянённые этим состоянием. Энергия бурлила, нас становилось больше. Своими вольными мыслями и действиями мы захватывали оставшуюся без контроля землю.
Наша жажда к жизни была так сильна, что испугала тех, кому пришлось на время спрятаться. Они были на другой стороне исчезнувшей системы, её бенефициарами. За ними следовали их жертвы, которые не осознали свое зависимое состояние, и по странными психическим законам были глазами и руками палачей.
Они не знали, как жить по-другому. Они не умели ценить жизнь. Они продолжили подчиняться, пропуская через себя насилие и по инерции применяя его дальше к таким же, как они. К нам.
Мы были свободны, но на миг — яркий и короткий. Потомки палачей, когда-то колонизировавших наших предков, решили вернуть себе власть. Свободные и бурлящие жизнью, мы представляли для них угрозу. Нас объявили биологической опасностью новой системы, которая по сути реставрировала под копирку старый режим.
Жертвы хотят отомстить угнетателю. Они часто жаждут возмездия, отзеркаливая агрессора и в результате отвечая насилием на насилие. Это продолжение состояния не-свободы. Мы призываем признать свою зависимость, чтобы освободиться и стать собой. Не быть чьим-то отражением.
Мы — постзависимы. Мы — потомки рабов, но не рабы. Мы — это мы.
У нас есть злость и гнев. У нас есть право на эти эмоции и свобода распоряжаться ими. Мы — не мстители. То, что происходило с нашими предками — это боль, она внутри нас, но не руководит нами. Мы не хотим жить в обществе, поделённом на палачей и жертв. Мы — не жертвы. Мы были ими, но теперь свободны.
Присоединяйтесь.
НАТАША БУДАНЦЕВА
У меня дача построена на болоте и, когда я была маленькая, мама с бабушкой часто говорили мне что надо быть аккуратной, место нечистое, на болотах водит. Возвращаешься вечером, по своей дороге идёшь и вроде твоя улица, а всё неправильно вокруг, дома есть, да не те, забор похож, да другой, ни души, ни звука. Тогда надо на перекрёсток вернуться, постоять чуток и заново пойти, глядишь, улица уже живая, знакомая, так домой попадёшь.
В славянских поверьях особое место занимает перекресток как порог, место перехода из мира живых в мир мертвых. В таких местах мир истончается, и неаккуратный человек может случайно оказаться по ту сторону, в мире населенном духами и нечистью.
Меня всегда завораживал этот мир славянского фольклора, он казался очень близким и реальным. Нейросеть стала тем порогом, с помощью которого мне наконец-то удалось туда заглянуть.
Нейросеть знает как выглядит реальность, но не до конца понимает как она устроена, поэтому на ее картинах проявляется очень странная Потусторонняя Россия. На первый взгляд ее обитатели выглядят как люди, но имеют какие то неуловимые и непонятные черты.
Мифическая нечисть часто описывается как человек со странной головой, она может быть просто растрёпанной и неаккуратной или даже совмещать в себе человеческие и животные очертания.
На картинах нейросети не только люди, но и предметы выглядят не совсем привычным, сбивающими с толку. Ножки вместо колёс у машин, изба, врастающая в городские дома, могильные плиты превращающиеся в толпу людей..
Чем дольше смотришь, тем сильнее холодок по спине.
СОНЯ kiddo
С началом карантина я быстро поняла, что больше не строю далеко идущих планов, а это значит, сегодня я думаю только о выживании завтра. Такое упрощение помогло мне не впасть в панику и держаться курса. Славно я подгадала с тем, что решила бросить магистратуру и выселиться из общежития. Зато теперь я жила в комнате на Третьяковской — всё, как я «в шутку» и рассказывала о своём ближайшем будущем друзьям. Мне захотелось максимально жёстко катапультироваться в реальный взрослый мир, и это получилось на все сто процентов.
Сочетание пустых центральных улиц Москвы, которые на тот момент стали уже повседневностью, с полным отсутствием работы и денег, родило один бесконечный тревожный день. Время для меня полностью утратило свою ощущаемую линейность и сконцентрировалось в одной точке «сейчас». Но из-за отсутствия вокруг этой точки «тогда» и «в будущем», превратило присутствие в заточение.
Я всё ещё плохо ориентируюсь в числах месяца и в самих месяцах тоже. Я никуда не опаздываю, но тороплюсь перманентно. Единственный понятный мне разделитель — солнце. С таким архаичным признаком того, что время идёт, мне сложно спорить. Я не считала, сколько солнц видела с тех пор, как попала в один день. Много — стоит начать считать. Разные эмоции приходиться испытывать, когда я вижу солнце, но совершенно точно каждый раз их подмечаю. Наблюдаю свой ориентир в здесь и доказательство сейчас. Его видно даже с закрытыми глазами, значит, за пределами моего дня тоже.
faf
МАРИЯ ЛАЦИНСКАЯ
SEND NUDES
«Бззззззз», — вибрирует на руке. Это умные часы говорят, что получили сообщение в Телеграме. На крошечном экране гаджета Анино имя (так и написано "Ania Shevchenko"). Я выпрыгиваю из душевой кабины, чуть не поскальзываюсь на забрызганном кафеле и хватаю со стиральной машинки телефон. Мне сложно не реагировать молниеносно на сообщения Ани — они редкие, и я их всегда жду.
Я открывают переписку — на треснувшем экране отображаются изгибы и бледный цвет голого тела Ани. Пытаюсь проморгаться от капель, стекающих мне в глаза — размытие не уходит. Фотография заблюрина фильтрами, но сквозь них и пелену я вижу соски (небольшие и острые). Аня прикусывает нижнюю губу и смотрит в экран смартфона, которым снимается себя в зеркало. 3-2-1, картинка исчезает. Автоудаление переписки и фотографий тренирует наше воображение и воспитывает память. И, конечно, защищает отправителя от неприятных ситуаций. Изображения нет, но я продолжаю смотреть в телефон — капли воды стекают с меня на пол, и к ним наверняка уже прибавилась смазка. Аня пишет: «Наконец нашла фильтр, с которым можно и без закрытых сториз обойтись 😂 Прастити».
Я отвечаю огоньком, но хочется, конечно, тремя капельками. Аня продолжает: «Пока фоткалась, осознала, что у меня тоже что-то. Ну, если говорить о фигуре. Ща покажу». Аня шлет очередное фото. Теперь это селфи, сделанное лежа в ванне. На снимке всё тот же блюр. Мои глаза успевают запомнить узкую полосу волос на лобке и родинку под левой грудью, картинка исчезает. Я отправляю Ане: «Нууу есть чему позавидовать». И продолжаю: «У нас в Тбилиси только душевые кабины, а не ванны». Возвращаю телефон на место и прыгаю обратно в душ. Кабина за это время превратилась в одно большое паровое облако.
Я намазываю ноги миндальным маслом L'occitane (если есть рай, то он пахнет этим маслом) и думаю, что до этого Аня никогда не слала мне нюдсы. Девочки вообще редко шлют нюдсы — тем более не партнершам и не крашам. Я знаю, что я не краш и не потенциальная девушка Ани, мы обсуждали это много раз за три года знакомства. Я также знаю, что нюдсы в личной переписке — это слишком, когда кто-то из вас во френдзоне. Увлеченная мыслями об Аниных фотографиях, я оставляю порез на ноге (если есть ад, то в нем женщины постоянно вынуждены брить ноги и резаться). Струйка крови стремится к сливу.
В это же время в интернет сливаются чьи-то фото без одежды. 10 лет назад бывший моей бывшей после того, как она его бросила, угрожал выложить её обнаженные снимки в соцсетях и разослать их друзьям и знакомым. Хоть он этого и не сделал, девушка всё равно решила больше не делать таких фотографий. Да и вообще почти перестала фотографироваться. По крайней мере в отношениях со мной — мне осталось пара её портретов и немного совместных кадров. Один из них ламповый, сделан на рождество в Кракове — автоспуск и штатив помогли запомнить нас нежными и светлыми под гигантской елкой. Еще один кадр — в синеве и искрах южного моря. Это был Симеиз и единственный солнечный день, выпавший на нашу поездку. Её потопили как дожди, так и постоянные ссоры. Но в тот день, попавший на снимок, было действительно хорошо.
Мне кажется смешным и странным, что злоумышленники, мамкины мстители и горе-шантажисты думают, что кого-то можно удивить или оскорбить фотографиями голого тела. Сейчас люди сами охотно демонстрируют откровенные фотографии — здесь прилагается хэштег «нюдсочетверг». Фемактивистка Дарья Серенко про это написала: «Мне пришли угрозы в инсте, что, если я и дальше буду участвовать в протестах, мои обнаженные фото сольют в интернет. У меня весь мой твиттер в них, я САМА их слила».
В личной переписке нюдсы — элемент флирта или откровенная артикуляция желания (в зависимости от уровня обнаженности и контекста отношений отправителя и получателя). В публикации в соцсетях — стремление к валидации, попытка смириться со своим телом или же проконтролировать ситуацию. Если ты сама выкладываешь обнаженные фото, тебя не могут слить. Здесь прилагается мем с темнокожим парнем, стучащим по виску — Can't fail if you drop out.
Я уже несколько месяцев выкладываю немного голого тела в закрытые сториз — те, что с зелёным кружком. Я пытаюсь полюбить себя, зафиксировать (чаще всего) приятные изменения и получить комментарии от подруг и друзей. В «зеленый» список попали женщины, небинарные люди, цис-геи и один гетеросексуальный цис-мужчина. Иногда я в шутку представляю, какая это будет вечеринка, если всех собрать в одном месте.
Аня однажды в переписке между прочим упомянула мои снимки, бросив короткое «вообще-то красиво». Обычно квир-девушки не комментируют мои фото в закрытой части инстаграма. За несколько месяцев экспериментов я заметила, как активны в комментариях мужчины. За ними — гетеросексуальные подруги, отмечающие изменения в моем теле. Они подбадривают и шлют разноцветные сердечки. Небинарные люди всегда молчат. Лесбиянки и бисексуальные женщины тоже почти всегда молчат. Их тишина показалась мне предательской — я же лесбиянка! Я же, черт возьми, должна вызывать интерес именно у квир-женщин. Горькое возмущение так сильно захватило меня, что я его выплеснула в сториз.
«Меня из-за одной ситуации прибило в возможностях флиртовать и воспроизводить химию! Но вообще должна сказать, что отличные сиськи!», — написала гомосексуальная Лена.
«Квир-женщины просто стесняются», — написала пансексуальная Юля.
«Вот так скажешь фоточка красивая, а потом будешь неделю думать, не подбила ли ты клинья», — написала бисексуальная Варя.
Аня промолчала.
Каждый раз, выкладывая новое «закрытое» фото, я прошу дать мне знать, если кто-то хочет это развидеть — вдруг неприятно с подобными снимками. Никто так и не отозвался. Я знаю, что голые тела в ленте соцсетей иногда вызывают раздражение и даже злость. Секспросветительница Саша Казанцева предпочитает сниматься без одежды, насколько это позволяет сделать инстаграм. И такое обычное решение вызывает приступы душного хейта у некоторых комментаторов. Саша реагирует философски: «Я хочу, чтобы к телу относились спокойнее. Хочу, чтобы ушло напряжение вокруг него у людей и общества: тело — это просто тело». Периодически секспросветительница воюет с инстаграмом, который удаляет даже невинные фотографии — то сосок разглядит, то на жалобы пользователей среагирует, то вовсе перепутает локоть с голой женской грудью. Саша оспаривает, упорно и долго, и чаще всего её цифровые бои остаются за ней. Вместе с этим она проверяет пределы инстаграма. Например, Саша обнаружила, что можно сфоткать вагину и выложить её, если замазать вульву. Такая стори безнаказанно провисела у нее в инстаграме сутки.
Мужчины угрожают женщинам слить их фото или стыдят за обнаженные кадры, но сами рассылают дикпики. Здесь прилагается песня группы «кис-кис»: «Ты присылаешь мне в личку член. Скажи, зачем?» Почти каждая вторая женщина получала фотографии мужских пенисов, говорится в одном британском исследовании. Большинство женщинам недовольны дикпиками и считают их покушением на личные границы. Я никогда не получала подобные снимки, но я бы тоже была недовольна.
«Вилладж» однажды посвятил дикпикам целый материал. «Пенис — первая игрушка мальчика, который может играть им как в пушку, поворачивать в разные стороны: манипулятивных действий с членом гораздо больше, чем с клитором, и они в целом меньше табуируются обществом», — говорилось в экспертном комментарии. Я соглашаюсь с авторкой (это бывшая девушка моей подруги). Девушки крайне редко шлют клитпики и пуссипики. По стандартам интимной фотографии женское обнаженное тело — это лишь грудь и лобок (как было в фотографиях Ани). Вагина и клитор, вся вульва вычеркиваются, остаются за скобками, их нет.
Моя подруга Зоя шутит, что лесбиянки должны отправлять женщинами фото рук или языка. Мне нравится эта идея — пальцы могут быть очень сексуальными и, на мой вкус, их волнительно разглядывать. Когда я вижу красивые женские руки, внизу живота становится тепло, как после упражнений на пресс (я их активно делаю весь месяц, чтобы «закрытые» снимки были еще лучше).
Пару лет назад Зоя рассказала, что у квир-людей безымянный и указательный пальцы должны быть разными по длине, а у гетеросекусуальнхы людей они якобы одинаковые. Это, конечно, миф, но мы всё равно решили провести исследование и написали нашим негетеросексуальным подругам с просьбой скинуть фото ладоней. В тот день мы собрали хорошую коллекцию квирных палмпиков.
— Катя, привет! Не спрашивай ничего, просто сфоткай ладонь.
— Вы с Зоей мне одновременно это написали, мне немного страшно, — Катя ответила в ту же секунду и следом прислала фото ладони. На фоне — ноутбук с открытым телеграмом. У Кати длинные худые пальцы, кончик большого немного оттопырен. Я чувствую легкую зависть, потому что мой большой палец абсолютно прямой и не гнется, а еще он толстенький. В переписках Телеграма на Катином ноутбуке я разглядела рабочие чаты, себя, Зою и канал «Лесбийское лобби». Мы втроем и есть «Лесбийское лобби».
Взамен Катя попросила мою ладонь. Подруги меня заподозрили в отсутствии квирности — безымянный и указательный оказались одной длины. Разницу в пару миллиметров заметила только я.
— Можешь на всякий случай начать встречаться с мужчинами, — ехидничала Катя.
— Но я не хочу!
— Что значит не хочу? Дал бог недостаточно длинный безымянный палец, даст и двоечку по шкале Кинси.
Переписка с Катей показалась мне смешной, и я выложила её в сториз с подписью: «Когда пытаешься понять, насколько лесбовые руки, но подружки говорят, что недостаточно». Спустя пару часов на стори отреагировала Аня:
— А что за тема с пальцами? Недостаточно длинные?
— Если кратко и без формул, есть теория, что у лесбиянок безымянный и указательный пальцы должны сильно различаться. У Зои и Кати они пиздец разные по длине, а у меня нет.
— Лови, — Аня отправила фотографию своей ладони. У нее тоже почти не видна эта разница между безымянным и указательным. Тонкие бледные пальцы с широкими косточками — наверное, это мой кинк. Я бы хотела касаться этих ладоней и пальцев, я бы хотела, чтобы они касались меня. Деталей на фото не так много, как у Кати, но я отмечаю очень короткие аккуратные ногти. Тогда я подумала, что, наверное, у Ани есть девушка, хоть она не говорила об этом. Через полгода я узнала, что так и было.
С первого дня знакомства (а познакомились мы в тиндере и сразу перешли в Телеграм) Аня мне отправляет разные фотографии. Самый первый кадр от неё в нашей переписке — она на Балтийском море в солнечных лучах. Виден лишь силуэт тонкой фигуры, которая стоит на камнях и тянется руками к свету.
Потом были фото с Байкала, из Осетии и Сочи, а также очень много цветов и деревьев. Наша переписка напоминала ботанический сад. Первый год знакомства Аня казалась мне лесной нимфой, оторванной от городской жизни. На её снимках были стены, завешанные сухоцветами, листики под ногами и ягоды, к которым тянется ладонь. На её руках набиты папоротник (на левой) и базилик (на правой).
В какой-то момент к зелени, цветущей в нашем Телеграм-диалоге, прибавились несерьезные селфи, потом в ход пошли красивые постановочные портреты. Иногда Аня высылала фотографии в белье и купальнике с подписью «посмотри, как изменилась после трех недель в Sekta». Я не думала, что в снимках есть какой-то подтекст. Однажды она прислала фото, где обнимала кошку. Лица не было, но взгляд притягивали рука, обнимающая кошку, и грудь, обтянутая футболкой с большим вырезом. Я списала это на случайность.
«Мой телефон не пишет мое любимое слово ''блядский'' и заменяет на ''боярский''», — год назад написала Аня в ответ на мой скрин о какой-то чепухе от автозамены. Вероятно, Каир-революция вместо «квир». Аня продолжала: «Рассказывала тут сестре какое ''боярское'' боди купила'». Мне не хватило тогда смелости написать «покажи» и я отправила просто смеющийся эмодзи. Кажется, зря.
Я выключаю воду и выхожу из душа. Первым делом тянусь не к полотенцу, а к телефону — воспоминания, мысли об Ане и горячая вода меня разогрели.
— Ну, если будет ещё, что показать, ты кидай, не стесняйся.
— Ахах. Окей, — пишет Аня.
ГАЛЯ ЦЕПИЛОВА
ЕВГЕНИЯ БОВА
«Тень»
Фрагмент повседневной жизни: спешащий курьер отбросил тень на стену здания. Одна секунда, одно движение, один человек, в какой-то степени ставший символом изменений всего общества.
Курьеры стали связными между тревожным внешним миром и безопасностью наших домов, в какой-то момент казалось, что на улицах города не осталось никого, кроме них.
Сейчас, когда горожане вернулись на улицы, курьеры, несмотря на яркую униформу, превратились в незаметные тени, в часть городской суеты. До тех пор, пока один из них не появляется на пороге нашей квартиры. По сути, обществу неинтересна личность курьера, важна в первую очередь его функция, поэтому сам персонаж вынесен за рамки картины, запечатлена только его мимолетная тень.
Тень — это не только визуальный образ, но и метафора следа, оставляемого человеком в обществе.
КАТЯ МУХИНА
Ты же телевизор не смотришь, правды не знаешь
Я не пошла на митинг, но митинг пришёл ко мне — а это не считается. Сунула смятый билет в сумку к паспорту, алиби — шла домой из кино, а тут толпа какая-то.
Перед тем, как выхожу из дома, бабушка проводит воспитательную беседу, которая больше похожа на дознание — точно ли не на митинг. А я правда в кино — поддержать любимую прокатную компанию. Конечно, когда я оттуда выйду, настоящее сценическое действо развернётся на улице, но это так, детали, которые бабушке знать необязательно.
Следую по каналу за толпой, стараясь держаться чуть в стороне — вдруг придётся бежать. У моста смелею, взбираюсь на высокий поребрик к светоотражающим жилетам прессы, оглядываюсь по сторонам. Кажется, никогда в жизни не видела такого количества людей. Молодые, полные энергии и идей. Но вот они зажигают безобидные фонарики на телефонах и тут же становятся похожими на разгневанных светлячков. Почти начинаю плакать. Почему? Сама не понимаю. Не сглотнуть застрявший в горле комок.
И это называют проплаченной оппозицией? Это так нас изнутри разрушают? В такт мыслям люди начинают скандировать — нам-не-пла-тят.
Позволяю толпе увлечь меня к площади, потому что с обеих сторон канала медленно подползают неповоротливые жуки-автозаки. Большие и бронированные, а мигалки в любом случае не сравнятся с телефонными фонариками. Вот я уже взбираюсь на каменную ограду подземного перехода, люди везде, куда ни повернись. На другой стороне перехода выстраиваются поблёскивающие чёрными панцирями космонавты. «Уже надо бежать?» — спрашиваю у парня рядом. Он отвечает, что пока всё нормально, что паниковать не надо, что бояться стоит, когда толпа рассосётся на отдельные кучки людей. Ещё он сообщает, что билет в кино тут не поможет, он только в суде пригодится, но не спасёт от знакомства с внутренностями автозака.
Она говорила, раз я хочу быть писательницей, не лезть в политику. Все пути перекроют, никуда не возьмут издаваться. Пример с книгой Киры Ярмыш её не убедил — издательство-то не по-русски называется, это всё американцы.
Я упускаю момент, когда толпа рядом рассосалась. Секунда — я просто пишу кому-то сообщение. Секунда — космонавты быстрым шагом направляются в мою сторону. Секунда — все вокруг меня стартуют, как на Олимпийских играх. Секунда — первобытное нутро толкает вниз с ограды ещё до того, как я успела хоть что-то осознать.
Приземляюсь, не удерживаюсь на ногах, падаю, сдираю руки, ноги, пытаюсь подняться, снова падаю, понимаю, что чувствуют несчастные герои ужастиков, когда нужно скорее бежать, а тело отказывает. Кто-то из убегающих пытается помочь, но я наконец-то поднимаюсь и устанавливаю новый мировой рекорд по скорости. Я не оборачиваюсь. Оборачивается бегущий впереди парень и после этого прибавляет скорость.
Дистанция — жалкие десять метров от перехода до моста, заполненного другими людьми, оторваться и затеряться. На языке остаётся лишь одно слово, и я прокладываю себе путь, прихрамывая и матерясь хриплым шёпотом.
***
Через пару часов подъезжает Яра. Всё это время я просидела в кофейне с другой стороны моста, едва притрагиваясь к холодному болоту матчи и пялясь в стол. Иногда посетители поглядывали на меня с интересом, и я из раза в раз принималась в красках рассказывать, демонстрируя пластырь на правой ладони. Я настолько не могла о чём-то думать, что незнакомые девушки опрыскали меня антисептиком, заставили посмотреть, что с коленом — спойлер, всё было плохо — купили пластырей и заклеили ссадины. Ещё я обнаруживаю, что потеряла ключи от дома, и прекрасные самаритянки, которых я снабдила подробным описанием ключей и брелоков, вскоре возвращаются с пустыми руками — за час успели подобрать.
Бабушка уверена, что отец Яры — член НКО, которому из-за рубежа прилетают биткоины — «или как там называются эти ваши электронные деньги», потому что иначе как бы она ездила учиться по обмену за границу. Там Яра экономила на всём и из выходов в свет позволяла себе только ночные походы в библиотеку. Когда вернулась, узнала, что на отца завели дело за статью, в которой он рассуждает об обречённости мирной революции. А ещё — что он скоро ослепнет. Привет из того лета, когда его пырнули в подворотне. Детали только больше убеждают бабушку в её правоте — с законопослушным и патриотичным человеком такое не случится.
Яра поздравляет меня с боевым митинговым крещением, я нервно смеюсь в ответ. Пригубив остывшую и совершенно неаппетитную матчу, моя личная иноагентка говорит:
— А теперь к правилам безопасности на митингах...
Я молчу несколько секунд, обдумываю всё сказанное. Интересно, я хоть что-то сделала правильно? Потом вспоминаю. Облизываю пересохшие губы.
— У них были электрошокеры, понимаешь? На соседней улице они вытащили из толпы девушку, она так кричала… Я только узнала, из телеграмма, там написали, что сегодня были одни из самых мирных митингов, минимум задержаний, только в Питере слегка жестили. И это они, с электрошокерами, через несколько минут побежали в мою сторону. Как я теперь приду домой — без ключей и прихрамывая? Я же телевизор не смотрю, правды не знаю.
БЕЗ.НАЗ
ЗНАКОМСТВО И ГОРОДСКИЕ МЕХАНИЧЕСКИЕ ЦИКЛОПЫ
Привет! Мы, Маша и Иветта, художницы и участницы группы БЕЗ.НАЗ. И в этом разделе газеты мы бы хотели рассказать о нашем проекте «Hide from height ИЛИ ЧТО ДЕЛАТЬ
СО СПУТНИКОВОЙ СЛЕЖКОЙ», а также упомянуть о нескольких проектах других художни_ков, использующих гугл карты в качестве инструмента для художественного высказывания.
Почему это о современной России? Потому что спутники, летающие над нами, также как и камеры, распознающие наши лица, стахановскими темпами распространили свою сеть по всему городу и теперь, если вы вышли из дома в магазин или поехали в парк на другой конец города, ваш путь можно легко отследить, особенно если вы выходили из подъезда со среднестатистическим домофоном, спускались в метро или просто переходили по пешеходному переходу. В городе мы как на ладони: можно сказать, что у Сергея Семеновича есть все шансы стать претендентом на закрепление за понятием паноптикона, вытеснив с этого места его первоначального создателя Иеремии Бентама. Можно попробовать покинуть город и уйти в не столь заселенную местность, но оставив город — слежка не оставляет нас. Мы всё так же перед лицом всевидящего ока, но более удалённого и менее оперативного.
HIDE FROM HEIGHT
Hide from height — проект, который предлагает любо_му желающе_му эффективно и с помощью минимальных усилий скрыть свое жилище от взгляда Сверху, а именно от спутниковой слежки. Этот проект для тех, кто хочет наглядно и ярко высказать и выразить свое нежелание и неподчинение общему порядку вещей — прямолинейная попытка избежать вездесущего надзора механического глаза, пришедшего на смену божественному.
Первый шаг — определиться со зданием, которое вы бы хотели скрыть [учитывайте тот факт, что наиболее эффективное сокрытие может быть совершено только в условиях полного вашего владения выбранной собственностью. Если же здание принадлежит вам лишь частично или вовсе никак не относится к правам передачи обмена и продажи от вашего лица, то будьте готовы к спорам с сосед_ками и хозя_евами, которые могут сильно затянуться и отвлечь вас от вашей цели, погружая в бюрократическое болото].
Если же вы преодолели трудности первого шага, то для следующего этапа следует, отбросив страх, но сохранив здравый ум, взобраться на крышу и измерить её точную площадь. Затем вернитесь на землю и откройте компьютер, зайдите в интернет и выберите приложение, открывающее доступ к спутниковым картам, (мы не промоутируем компанию гугл и не являемся её амбассадорками в Москве, но в принципе можно использовать и его). Далее вбейте свой точный адрес и приступите к поиску. Чего именно? Куска соседствующего ландшафта, который можно скопировать и которым можно незаметно прикрыть крышу вашей собственности, сокрыв факт её существования для тех железяк, летающих в безатмосферном и бездушном пространстве. Когда выбор сделан, и все за и против взвешены миллиграммовыми весами, пора печатать выбранный кусок изображения на баннере, размером под площадь крыши вашего дома. И последний шаг — плотно и намертво зафиксировать баннер на крыше вашего имущества. Не забывайте про масштабы и непромокаемость материала, всё-таки такой камуфляж при бережном уходе может прослужить вам вплоть до нескольких сезонов подряд.
НЕ МЫ ПЕРВЫЕ, НЕ МЫ ПОСЛЕДНИЕ: ПРЯТКИ С GOOGLE MAPS или я считаю до пяти, не могу до десяти
В современных спутниковых картах, помимо возможности наблюдать за миром с высоты многих тысяч километров, есть возможность также посмотреть панорамы с земли, загружаемые как корпоративно с помощью лавирующих по городам и селам специально оборудованных автомобилей, так и обычными пользователями с телефонами и нужным приложением.
Так вот, подобный вид слежки также активно практикуется над нами с вами, а многие из нас этому только потворствуют. Да, с помощью подобного инструмента мы можем оказаться практически в любой точке мира, не поднимая попу с насиженного места. Мы можем стоять на тихой австрийской опушке, будучи при этом в центре запыленного и зашумленного мегаполиса, или наоборот, рассматривать сотни лиц на центральной городской площади, сидя в деревне. Но остается вопрос: стоит ли оно того, и что мы отдаем взамен? Мы позволяем незнаком_цам беспрепятственно оказаться на нашей улице, в нашем дворе, иногда даже у нас в квартире. Все больше и больше данных о нас становятся не просто доступными, но качественно и в высоком разрешении заархивированными и структурированными по годам и месяцам.
Тема спорная и предполагает длинную дискуссию, которую мы можем только начать, взяв в качестве начала проекты нескольких разных художни_ков. Надеемся, что для читатель_ниц это станет предложением к продолжению разговора.
1
Художник Джон Рафман, например, был рад наличию и эффективности спутниковой слежки за ним и его возлюбленной во время их романтического путешествия. Сейчас объясним почему. Рафман потерял свою возлюбленную, ушедшую из жизни в молодом возрасте, и остался без единой её фотографии. Он тяжело это переживал и надеялся отыскать хоть одно материальное свидетельство с образом о ней. В какой-то момент он вспомнил, что когда они были вдвоем на отдыхе у моря, мимо проезжала машина гугла, снимавшая панорамы. Рафман сразу же отправился на поиски этих фотографий, не зная существуют ли они на самом деле или нет. И нашел.
После этого он продолжил изучение гугловских уличных панорам и собрал такое количество изображений, что создал отдельный проект 9 eyes, названный по количеству объективов на панорамной камере. На сайте 9-eyes.com художник переодически публикует свои находки, совершенно разные по содержанию, от сцен справления нужды на парковках и прямо посреди дороги до миролюбивого и даже скучного пейзажа. Странное, страшное, обычное, красивое, меланхоличное — всё соединено в один большой нарратив.
2
Данный ресурс можно не просто использовать как инструмент, как набор уже имеющихся данных, созданных, собранных и используемых постфактум, но и вмешиваться в них на этапе возникновения. Так, художники Робин Хьюлетт и Бен Кингсли, когда эпоха повсеместных панорамных съемок улиц еще только начиналась, узнав, где пройдет съемка, решили внедрить свое искусство внутрь сервиса гугл. Они организовали несколько разнообразных сценок, расставив их по улице, которую снимала гугловская машина. Таким образом, механизмы, намеревавшиеся вероломно и без предупреждения внедриться в среду, были обыграны художниками, вывернувшими ситуацию наизнанку и сопроводившими машину парадами, игровыми сценками и другими активностями. Сцены были как обычными-привычными городскими событиями, так и странными внедрениями, багами в размеренной жизни города. Проект носит название Street with a View и был создан в 2008 году.
3
Художник Виллем Попелье в своем проекте «Визуальные доказательства моего существования» следует одной правдивой для нашей реальности и простой установке: «В мире, где все записывается, тебе больше уже не нужна твоя собственная камера». Художник встает перед камерами наблюдений, смотря им в лицо, намеренно влезает в кадры других людей, помещает себя на карикатуры, делает скрины во время общения по видеосвязи. Собирая все эти фото-документы, прося незнакомцев прислать кадры ему на почту, выманивая снимки у охранников, что именно хотел сказать Виллем Попелье? Мы уже слышали его слова выше, но можем позволить себе и более широкую интерпретацию: волей-неволей вопрос о нашем присутствии в материальности, о нашем существовании или отсутствии в пространстве, в реальности, больше не принадлежит нам и не планирует возвращаться в нашу собственность в обозримом будущем, мы лишены такого права технологическим прогрессом, дошедшим в руки даже самого неосознанного зеваки, возможно, и не подозревающего каким оружием он наделён.
4
Следующий проект был создан художником Саймоном Векертом, который с помощью 99 мобильных телефонов, сваленных в одну тележку, ввёл Гугл-карты в заблуждение, сымитировав ситуацию, которая распознается сервисом как пробка. В одиночестве шествуя по мосту, он был воспринят как целое скопление машин, образовавшее красно-бордовую линию. Здесь наиболее любопытным является контраст, который выстраивает художник между высокими технологиями, обычной передвижной тележкой и простотой обмана.
А мы напоминаем, что кажд_ая из нас сам_а в ответе за собственное цифровое присутствие, анонимность и публично видимые данные. Двигаясь по дороге к перевороту системы слежки и вероломного внедрения в личную жизнь маленькими шагами, мы приближаем момент нашего цифрового освобождения. Берегите себя и своих близких!
МАРИЯ СКИТЯЕВА
меня зовут Маша и это моя работа "Поцелуй мента", созданная на первом из четырёх месяцев домашнего ареста по делу о подкинутых наркотиках, сразу после выхода из сизо!
это акрил на бумаге
НИКИТА ДЕМИН
ДИЧАЕМ
Точно и не вспомнить, как и зачем я вышел тогда со двора и пошел по нашей длинной улице в сторону песчаного оврага, за которым начинался лесок. Недавно вернувшись из большого города всегда есть потребность бродить: ноги привыкли, а скука тихой размеренной жизни поселка не даёт усидеть на месте. Эта улица стала такой узкой и тихой, едва я вырос, а заборы словно в половину осели в землю, ровно как и их хозяева, наши родители. Мои одноклассники уехали отсюда в ближайший город и потерялись кто насовсем, кто на возможный совсем — то есть приезжают сюда исключительно из надобности и жалости. Денег здесь нет. Возможности смешат местных уже на середине слова. Наш посёлок пустеет и превращается, вопреки телевизору, в настоящую субурбию. Коттеджи «городских» занимают новые части колхозных полей. Лужайки и пикапы — американская мечта — картинки на сайте риэлторской конторы. Только почему-то клип очередной эмо-группы или свой вариант «Симпсонов» тяжело представляется мне в этих грубых декорациях. Слишком карикатурно.
Овраг, который когда-то подарил мне песочницу, а отцу — фундамент для нашего дома — теперь совсем зарос полынью, ржавый ковш, застыв в очередном гребке, создавал впечатление, что время в миг остановили и забыли включить заново. Вольная трава высилась уже у самого сгиба ржавой культи. Этот лесок за оврагом никогда не был диким, скорее он всегда дичал от случайностей, которые в нём происходили: найденный труп соседской собаки, впечатливший меня в шесть быстро замылился в памяти, когда в этом лесу повесился Дурачок Витька. Ему было около сорока, когда он как будто вспомнил всё, что произошло с момента его тяжелой контузии под Грозным. И очень обиделся на всех. Его сняли с огромного дерева, когда лицо совсем высохло и стало синим. Он жил у своей сестры Марины, которую мне велено было звать Тетей Мариной, и был её домовым рабочим — буквально работающим за еду и одежду. Все, что Витька помнил о жизни и себе, это то что он ефрейтор Черных и что граната взрывается через три секунды после того, как отпустишь чеку. Он невероятно впечатлял нас, мальчишек, своим познанием десятка искусных вариантов убийства человека с одновременным и, очевидно, бескорыстным добродушием. Но вот и Витька, как бы он сам сказал, «спёкся», а в лесу только начиналось дичание. Здесь я впервые подрался, поджёг дерево, взорвался на петарде «Корсар» и узнал, что моя одноклассница Ксюша ходит сюда с мальчиком из восьмого «бэ» и показывает ему отнюдь не марки в альбоме.
Лес тоже постарел, как улица, стал визуально меньше и суше, многие ветки у чёрных деревьев на первой линии стали заметно острей и опасней, намекая людям — хватит бродить! Место, где зимой мы разводили кострище и варили окуней в котелке, и даже турник, который сделали неизвестные старшаки между двух сильных рядом стоящих деревьев, исчезли, только память визуально врезала их в реальность. Деревья сгущались, но я стремился к повороту, за которым череда тропинок приводит местного к текучке. Так здесь называли речку, которая обмелела за время существования поселка до узкого ручья. Я представлял, пробираясь через ветви вглубь леса, как бы страшно стало мне, увидь я здесь в одно мгновение высотное здание, как на Котельнической набережной или Арбате, и текучку рядом. Захотелось сфотографировать эти неказистые, на первый взгляд, кривые стволы, которые вырисовывали в пространстве бесконечное количество логотипов для ещё не созданных блэк-метал групп. Если врезать высотку средь ветвей и украсить таким шрифтом, получится забавный мем о том, как в Сибири пространство выдумывает тяжёлую музыку просто своим существованием. Не помню, как фотографий набралось с десяток, помню, что нагнулся и сфотографировал грибы под ногами. Очень милый неизвестный малыш с длинной ножкой и крохотной одутловатой шляпкой. А дальше, вот, если присмотреться на фото, кто-то ободрал кору у самых корней, а вот ямки от вырванных на корню маслят. Это уже сентиментальное, для себя исключительно.
Ручей окончательно пересох или пространство, столь одичав, изменилось так, что его невозможно найти. До темноты оставалось немногим менее часа, когда я наткнулся на свет фар посреди узкой дороги, на обочине которой мы с Максом похоронили моего щенка, умершего от чумки. Я знал этот длинный путь домой, но не думал, что здесь ездят автомобили...
Свет фар резко погас и я увидел, что полицейский бобик застал меня посреди моего дикого леса в вечерний час. Окно открылось и из салона показалось обыкновенное лицо полицейского. Как все другие:
— Чё бродим?
— А?
— Чё бродим, говорю, откуда будем, документы есть?
Второй полицейский, что был за рулем, закурил и открыл окно. Странно вспоминать, что ты чувствуешь в такой момент, но всякий человек, что жил в большом городе, знает, как выбивает землю из под ног любой вопрос полицейского, тем более в такой час, и тем более посреди такого места.
— Да вот... гулял — тихо ответил я и сжал ключи внутри кармана толстовки.
— Проедем.
— Куда, я ж... Я ж тут живу? — испугался сильнее я и уже больно сжал ключи.
— В лесу?
— Нет, тут рядом, на Вишнёвой улице.
— Ты глянь, совсем ошалели — возмутился водитель — прям возле дома роют!
— Проедем — строго повторил полицейский и открыл дверь.
Спросить документы? Вспомнить свои права, вспомнить свои пра-а-ава... Так, может попросить звонок? В лесу? Бля, а если ОВД-Инфо, да вроде не митинг... А это ж незаконно? Черт, я не знаю, что делают в таких ситуациях... И я вспомнил, что никто, кажется, не помнит. И тут я понял, кто и что «роет» и что они от меня «хотят».
— А... Документы?
— В отделе всё будет. Проедем.
— Лёха, че ты с ним возишься, в стакан давай.
На горизонте погасло солнце, в окнах домов зажгли свет.
— Умный блять? — прошипел полицейский. Он щас ор поднимет, докажи потом, что у него «весит»
Как это «весит»? Вы о чём?
— А ты, что, правда тут гулял? Ммм... щас заглянем в участке в твой телефон и узнаем, чё нагулял, сколько и на сколько.
Я хотел было рвануть в лес, бежать и бежать далеко. Я почувствовал, что нахожусь в одном дыхании от дома и одном от горящего плана этих ментов. Куда бежать, я не знал, куда глаза глядят, все пути сейчас домой. И я побежал. И, наверное, зря. Темные ветки порезали лицо. Звуки крика и моего дыхания стали длинным и растянутыми.
Граната взорвалась в моей голове намного быстрее, чем обещал Витька. И перестал страх.
— Как я буду протокол заполнять, еблан, если у меня все руки в крови? — закричал первый
— Чё ты орёшь, а, чё ты орёшь? Щас заполним, не егози.
Я попытался пошевелиться и понял, что сижу то ли в коробке, то ли в клетке и прошипел от боли. В затылке ныла тупая боль.
— Рот закрой, рооооооооооот закрыл! — отрывисто шумел голос полицейского у меня в голове.
— Лёёёёёёёёёёёёёёёёёххаааааааааа! — долетало следом. Я засыпал и просыпался. Казалось, мы едем целую вечность. А ехали 20 минут. До районного отдела.
— А вот пароль, нужно менять, гулял, дата рождения — это не пароль.
— Вот тебе кора, вот нора, вот, вот, вот… Ну всё, епта!
— Лес — это не опасность — нужно бояться людей — сказал отец и вышел из-за дерева с ружьем за спиной.
Вереницын достал блокнот и начал читать свой рассказ вслух:
— Я знаю в Москве больше ста переулков, где можно укрыться от людей, лес из зданий и знаков дорожного движения, а? Как тебе?
— Да ты что? — удивилась Аня и крепко сжала мою ладонь в своих руках — дикость…
— Шкловский открыл этим выражением целую мачту, парус, который мы с вами каждый раз раздуваем, используя это словосочетание — Сергей Иванович отошел от кафедры и довольно заулыбался. Было видно, как он счастлив поделиться этими словами.
— Куда его? — Еремчук, несите двухсотого, ха-ха-ха, к бичам несите! Проветрим, — офицер отпил из кружки ароматного чаю с бергамотом.
— Каждый поворот внутри, — продолжил Вереницын, — внутри кольца, это новый виток огромной цепи технической природы города!
— В лесу выживает всё, что теряет смысл за его пределами, только человек имеет смысл, потому что придумывает его, — отец затянулся в последний раз и потушил ногой слюнявый бычок.
— Чё ты лепишь, все тут невиновные! — сипло заметил Ширяйкин
— Товарищ подполковник, ведь налицо криминал, ну взгляните на фото! Кора!
— Ты какого хуя трогал его телефон? — майор посмотрел на лейтенанта.
— «Лес дичает от человечей дикости!» — прочел отец кривую надпись на деревянном заборе ДПМК, — и то верно!
МЭРИ ОВСЕПЯТ
АННА ГОРИНА / НИНА СМИРНОВА
1. Однажды Добро и З ло решили принять человечье обличье и прийти на землю, чтобы провести денёк с пользой
5. Съели мороженое в креманке
6. Обошли большую лужу
2. Они были невидимы для людей, поэтому могли позволить себе всякое
разное, но тем не менее им хотелось чего-то попроще
9. Зашли за чипсонами
3. Они прошлись по району
7. Пограффитосили на лайне
4. Зашли в странное место
8. Чтобы оставить свои послания пассажиром электрички
10. Покачались на качелях
14. Зашли пописать в лес
11. Рассказали друг другу секретики
15. А потом им уже пора было снова возвращаться к своим делам. Пока Добро и Зло подружки, в мире существует равновесие, хотя иногда кажется, что одного или другого становится больше. Пускай они никогда не поссорятся!
12. Нашли на коробке мячик
13. И поиграли в футбол
Зло - Аня Горина
Добро - Нина Смирнова
ОЛЕГ ФРОЛОВ
ТРИУМФ И КАТАСТРОФА ПЕРСОНАЛА
***
Может ли практическая психология быть полезной для решения задач, которые традиционно решаются как задачи исторические, экономические, социологические, культурологические и религиозно-философские? При важном условии, что материал, инструменты и методы, доступные в этих дисциплинах, чаще всего доходят до людей в обрывочном, смешанном, непроясненном виде, и живут в противоречивой эклектике бытовой неточной речи. Способна ли практическая психология дать ответы на те вопросы, которые не могут не звучать в современной России, от ответов на которые зависит то, как люди будут справляться со своими повседневными трудностями? Вот ряд вопросов, задач, тем, от решения которых зависит счастье, осмысленность, благополучие многих людей в современной России: социальное неравенство и разобщённость, милитаризация и криминализация уклада всей жизни, угроза репрессий и военных действий, обнищание работающих людей, отсутствие свободы самовыражения. Я сомневаюсь в непосредственных возможностях вышеназванных дисциплин быть полезной опорой людям. Назову здесь одно большое препятствие: мышление чрезмерными обобщениями, пространственными и временными — такими как профессионально-досуговые сообщества, социальные страты, страна, мир, историческая парадигма, дух времени, поколения и прочими — игнорирует реальность жизненных ситуаций, индивидуальное здесь и теперь человека, ведет к установлению выдуманных барьеров в общении, затуманивает значимость конкретики личной ситуации. Задачи, сформулированные с опорой на материал вышеназванных дисциплин, оказываются нерешаемыми, добавляют трудностей. Практическая психология способна переформулировать заданные выше вопросы для каждого конкретного человека как практические задачи, исходя из индивидуальной жизненной ситуации в целом, в данной среде в данное время. Практическая психология может помочь конкретному человеку увидеть его жизненную ситуацию как совокупность того, что возможно и что невозможно здесь и теперь.
***
Иллюстрацию, представленную в тексте, можно воспринимать в качестве авторского комментария к самому широкому перечню жизненных состояний живущих в современной России людей. Эти состояния переживаются и осмысляются как несчастливые, неблагополучные, бессмысленные. Биографические показатели, социальные маркеры достижений и неудач, взятые в отрыве от переживаний самого человека, здесь не играют ведущей роли — со стороны эти состояния могут выглядеть очень по-разному: в спектре от высот так называемой успешности, триумфа до глубин десоциализации, самоизоляции, уныния, катастрофического мышления. Иллюстрация опирается на образное определение хронической неудовлетворенности жизнью, данное в контексте гештальт-терапии основателем метода Фрицем Перлзом. Яркий образ двух постоянно дерущихся собак или клоунов даёт представление о конфликте идеализированного и позорного образа себя, фантазий о своем всемогуществе и беспомощности, завышенных и заниженных ожиданий. Этот хронический процесс сопровождается тревожностью, ощущением неустроенности, дисбаланса, выливается в разные формы дезадаптации, подавленные и взвинченные состояния, забирает силы, нужные для решения жизненных задач. Вот оригинальное описание:
«...два клоуна...которые играют в самоистязание на подмостках нашей фантазии...:
Собака сверху обычно правильная и авторитарная; она знает, что для нас лучше. Иногда она права, но она всегда правильная. Собака сверху — это диктатор, который говорит: "Ты должен" и "Ты не должен". Собака сверху манипулирует требованиями и угрожает катастрофами...
Собака снизу манипулирует защитным поведением, извинениями, лестью, играет в плаксу и тому подобное. ...собака снизу очень хитрая и обычно добивается большего, чем собака сверху, потому что собака снизу не так примитивна, как собака сверху. Собака сверху и собака снизу борются за власть. ... Личность разделяется на контролирующего и контролируемого. Этот внутренний конфликт, борьба между собакой сверху и собакой снизу никогда не прекращается, потому что собака сверху и собака снизу бьются не на жизнь, а на смерть.
Это основа знаменитой игры в самомучение. Обычно мы считаем само собой разумеющимся, что собака сверху права и часто собака сверху выдвигает совершенно невыполнимые требования совершенства. Если на вас проклятие перфекционизма, значит вы совсем завязли. Идеал — это палка, которая даст вам возможность бить себя и издеваться над собой и окружающими. Поскольку идеал недостижим, вы не можете ему соответствовать. ... У палки всегда два конца; если вы таскаете с собой идеал, этот совершенный идеал, значит у вас есть прекрасный инструмент для того, чтобы играть в любимую игру невротиков — самобичевание. Самобичеванию, самомучению, самоистязанию нет конца. Оно прячется под маской "самосовершенствования". Это не сработает.
Если человек пытается соответствовать требованиям совершенства, которые выдвигает собака сверху, результатом всегда бывает «нервный срыв» или бегство в безумие. Это один из инструментов собаки снизу. Если мы видим структуру своего поведения, которое в случае самосовершенствования расщеплено между собакой сверху и собакой снизу, если мы прислушиваемся и видим, как можно примирить этих двух дерущихся клоунов, тогда мы понимаем, что мы не можем умышленно изменить себя или других».
(Фриц Перлз, «Гештальт-семинары», 1969).
***
Я вижу практическую пользу данного образного представления для переформулирования вопросов и поиска альтернативных решений задач живущих в современной России. Перечислю несколько тем, которые можно прояснить, если опереться на данное представление. Возвращение интереса к личным переживаниям, творчеству, ответственности, отказ от массовых трендов поведения. Ориентация на и вера в большую реальность личных процессов, их приоритет относительно представлений об исторических и культурных процессах. Приоритет своего голоса, своего свидетельства и голосов непосредственного окружения перед голосами узкопрофильных экспертов и экспертов-эклектиков, опора на своё здесь и теперь, а не на «философию», призванную объяснить статус-кво или его полную противоположность. Различение и отделение собственных конфликтов и интересов от конфликтов и интересов внешних, данных лишь опосредованно. Последовательное прохождение всех шагов по направлению к цели, начиная со знакомства с собой, с формулировки задачи, а не с конца — с подходящей, но нереалистичной фантазии. В целом принципиально важным мне кажется внимание к своему собственному переживанию неудовлетворенности, осмысленному и представленному как конфликт эйфорических замыслов и катастрофических ожиданий. Такой внимательный взгляд откроет то, как «внешняя» проблематика, воспринимаемая с большим уровнем обобщения, окрашивается конкретными переживаниями человека, и поспособствует максимальной ревизии устоявшихся представлений о конфликтах, оппозициях, возможном и невозможном в контексте трудностей жизни в современной России.
СВЕТА ЛУКЬЯНОВА
АВИТОСТИХОТВОРЕНИЕ
Бокалы для напитков
400р
Тип товара — сервировка стола
Категория — товары для кухни
Состояние б/у
«Набор из 6 красивых бокалов»
(С золотой каймой)
Продает Galina
Частное лицо
5 звезд
1 отзыв
Галина также продает таз эмалированный СССР
«Без сколов»
Сервант Румынский 1976 года
(С красивым рисунком шпона)
«В хорошем состоянии»
7000 рублей
(Удачная покупка!)
К нему комод-бельевая тумба
«Без сколов
Без несовершенств
Всю жизнь под салфеткой»
(В Москве такие доходят до 10к)
Галина продает за семь
Радиола «Ригонда»
20 тысяч
(Ну это ту мач, Галина)
«Советский
Ламповый
Ретро-радиоприемник
Плюс
Проигрыватель виниловых пластинок
Идеальное рабочее состояние
Все комплектующие родные
Игла в том числе»
(20 тысяч — не)
(Крышка поднимается)
(Нет, нахуя мне радиола?)
Две виниловые пластинки Лед Зеппелин
«Красивая мелодия и исполнение»
(Кто поспорит, Галина)
Диван раскладной
С бельевым шкафом.
Ковёр шерстяной два на три.
(Естественно, со стены)
«Красивый тёплый безупречный ковёр»
(Безупречный ковёр!)
Мясорубка
Из нержавеющей стали.
900 рублей
(Дома была такая
В детстве
По воскресеньям папа крутил фарш на котлеты,
Я покупаю готовый фарш)
Катушечный стереомагнитофон 212-1
(Кому такие сейчас нужны?)
Три тысячи
(хаха)
«В идеальном»
(Да хоть в каком)
Лампа
Настольная
Люстра
Хрустальная
Канделябр
«Раритетный предмет интерьера»
Посуда:
Рюмка на ножке СССР
«Изящные рюмочки по 50 рублей каждая»
Антикварный кофейный сервиз
(Ну уж, антикварный)
«Придется по вкусу самым требовательным покупателям.
Станет изысканным украшением Вашего стола»
(Галина)
Сервиз чайный лфз
Восемь тысяч рублей
(За этот китч?)
«Сервиз «золотые ромашки», форма - тюльпан.
Императорский Фарфоровый завод
15 предметов
Буфетное хранение»
(А вот и буфет):
Секретер с откидным письменным столиком
(Естественно, в идеальном)
Новый электрокипятильник СССР
«Удивительный
Электрокипятильный
Набор
Вода
Нагревается
Мгновенно
+ футляр»
(Помню такой — завитком — мама брала в больницу
Кипятила нам чай
В гранёном
Стакане
Вода со вкусом железа)
Чемоданы времен СССР
(Без слёз не взглянешь)
Полированный
Письменный
Стол
Швейная машина Подольск
(С катушкой белых ниток)
Ступка с пестиком с клеймом рфз.
«Ступка с пестиком станет незаменимой вещью для приготовления свежих специй и приправ,
измельчения
таблеток»
Трость для ходьбы
Пятьсот
«Тростью пользовались пару раз
Не понадобилась
Как новая
Высота
Регулируется.»
Ходунки
Три тысячи пятьсот
«Ходунки для инвалида
Высота регулируется
Складываются
Поэтому их легко перевозить в транспорте
В хорошем состоянии»
Стул-туалет для инвалида
«Высота
Регулируется
Пользовались
Не
Долго
В отличном состоянии»
Четыре тысячи рублей
Подгузники для взрослых seni
Триста
Рублей
«Новые»
«Размер три»
«Полная пачка»
«И еще три – в подарок»
3-к квартира, 60м. 9/9 эт.
3 000 000 рублей
Район Комсомольский
Республика Татарстан
Набережные Челны
Поселок ГЭС
4-й комплекс
5А
Продается светлая уютная трехкомнатная квартира на 9 этаже 9 этажного дома с 3 метровой лоджией. Квартира теплая, солнечная. Общий тамбур на три квартиры, соседи приветливые. Хорошее расположение дома, в хорошем районе по проспекту Мусы Джалиля, все окна выходят на ухоженный сквер. Замечательный вид из окон на просторный главный проспект Набережной Челнов, реку Мелекеску и самый зеленый район города - Заямелекесье. В шаговой доступности магазины автобусная и трамвайная остановки. Во дворе дома детская площадка, рядом детский сад и школа. Взрослые собственники.
Можете использовать военную ипотеку, материнский капитал, любые формы государственной поддержки, в том числе для молодых семей.
Большое преимущество данной квартиры это возможность сделать ремонт под свой вкус )))
Просьба риелторам не беспокоить.
СВЕТА ПЕРО
НОВОЕ
Заберут ли из Ямы
Тебя в обезьянник
После пол-литра,
Или сразу в СИЗО
За ходьбу по газонам
После лит-ры,
Или за чат
Тебя замучат -
Почему?
А нужно ли уточнять?
В школах басни про ягнят и волчат
Учат на память.
На завтра акция согласована,
Вроде бы безопасна -
Расскажи об это арестованным
На прошлой акции.
Люди в масках и касках
В СПб и в Мск
Стоят у думы, судов и СК,
И автозаки идут колоннами.
Мимо ОМОНа пройдем ли мы, mon ami?
Постоим перед запертыми дверьми?
Или и с нами, как с теми детьми?
Это ли не величие?
Больше ничего личного
Ни у кого из нас нет,
Как нет прав и приличий.
Постишь мемчики про опричников?
Все, привет.
В твоих показаниях сменится почерк
И превратится в признание прочерк,
Когда удары дойдут до почек.
Вина
Доказана
Тчк
***
Эпидемия паранойи расходится волнами.
Господь забирал первенцев. «За что ты так с нами?» -
Вопрошали его. Но нынче церковь молчит,
Бог вне доступа, не принимает жалоб,
Никак, даже если «просто спросить»,
И любой из твоей семьи может быть ужален
Системой, отравлен подброшенным порошком.
Это проблему вы решите тишком,
Если деньги есть.
Если нет – можешь сесть.
И в тот самый момент, как жало тебя коснется,
Ты начнешь опасаться приветливых незнакомцев.
Ты заклеишь камеру на собственном ноутбуке,
Хотя раньше считал, что так только придурки
Делают. Теперь, приходя домой,
Ты будешь осматривать дверь на наличие взлома,
Проверять телефон на прослушку, читать об арестах знакомых
И думать: еще ничего. Еще не 37й.
***
Я не вижу дна
Этого дня
Я не вижу света
В густом времени. Этим
Невозможно дышать
Не смогу избежать
Лодки крена -
Мы все в воде, мы всегда в ней были,
мы тонули, не плыли.
Вот бы дно найти бы
Там живёт ведь кто-то,
Должны же быть рыбы,
Хоть бы хлопать и хлюпать
Оттолкнуться мне бы,
Попробовать выплыть,
Как-нибудь, пусть даже и кверху пузом.
Но время давит водной толщи грузом,
Но время ставит стрелки капканы,
Морскою солью лижет мне раны.
В темноте нет пространства
Но осталась страна -
Я смотрю на свой паспорт,
Я не чувствую дна.
СОНЯ КОНОВАЛОВА
ЗА МОЛЧАНИЕ — БЬЮТ ОТЧАЯННО
/рефлексия пандемии/
Угроза политической изоляции и страх отчуждения побуждают к утверждению своего «Я» в пространстве. Грохочущий гул, заполняющий медиа, вобрал в себя всех: бюджетников, предпринимателей, художников, рабочих и политиков. То, что раньше находилось в слепом пятне общественного внимания, теперь открыто заявляет о себе. Обрывки новостей долетают до нас, мозолят глаза и режут слух. Перегруженный трафик, ядовитые заголовки и бесконечно-яркие кадры с мест происшествий. Среди высокоскоростного потока сообщений мелькает тревожная мысль — этот мир не спасти. Только и остаётся, что забаррикадироваться шкафом от хроноса, космоса, эроса, (корона)вируса. Но ценна ли такая демоверсия жизни? Пытаясь остаться невредимыми в водовороте событий, мы скрываем свою уязвимость, отрицаем нашу хрупкость, потакая холодной культуре молчания. Будучи аполитично-апатичными, прячась за ширмой иллюзорного спокойствия, мы добровольно лишаем себя возможности подняться на гребне Волны Стремительных Перемен. Не поддавайтесь информационному насилию. Новостная лента кричит о плохом? Помните, поставленная проблема — полпути к её решению! Пандемия — Ящик Пандоры 21 века. Открыв его, мы распознали слабости людей, а значит, и слабости системы. Только нарушив стройный порядок вещей или приняв окружающий нас беспорядок, можно преобразовывать мир. В хаосе и разрухе скрывается потенциал, концентрированное буйство жизни. Стоит лишь его направить. Тогда разрозненный крик превратится в стройное многоголосое пение. Все как один, один как все. И наши сердца, резонируя, разрушат оковы самоугнетения. Ведь за молчание — бьют отчаянно.